Живущий - Страница 77

К оглавлению

лейла: ну все, я ухожу во флигель вместе с детьми, ясно? не собираюсь жить под одной крышей с этой сучкой твоей

Слуга: не смей впутывать в это детей!

лейла: о! о детях вспомнил, кобель.

От кого: Электронный секретарь

Кому: Первый, Второй, Третий, Четвертый, Пятый, Шестой, Седьмой, Восьмой [общая рассылка]

Тема: результаты голосования

По результатам прений предложения Восьмого (Мудрейшего) приняты большинством голосов.

Введение чрезвычайного положения видится членам Совета адекватной и своевременной мерой.

Ужесточение наказания видится членам Совета адекватной и своевременной мерой.

Члены Совета высоко оценили благородство и мужество своего коллеги Второго и с благодарностью примут его жертву, когда придет его час.

Напоминаю членам Совета, что тема следующего заседания — «Социальная реклама как одна из мер борьбы с Несогласными».

Второй

Вас приветствует Всемирный исторический банк данных «Ренессанс».

Внимание!

Данная ячейка содержит только частные письма и документы.

Данная ячейка арендована на 120 лет с правом последующего продления.

Доступ к данной ячейке открыт исключительно для арендатора.

Доступ к данной ячейке закрыт для арендатора, не достигшего восьмилетнего возраста.

Введите Ваш инкод.

Спасибо, инкод принят.

Приложите к светящейся части экрана Вашу электронную пластиковую карточку носителя инкода.

Спасибо, карточка принята.

Приложите к светящейся части экрана Вашу левую руку.

Идентификация выполнена.

Смерти нет, Второй! Вы можете открыть свою банковскую ячейку.

Внимание!

Вы только что изъяли все автописъма, хранящиеся в банковской ячейке.

Вы положили в свою банковскую ячейку 1 (одно) новое автописьмо.

Внимание! Вы забыли либо не хотите вернуть в ячейку изъятые автописъма.

Внимание!

Сейчас в Вашей банковской ячейке хранится всего 1 (одно)

автописъмо.

До следующих встреч!

Смерти нет.

Автописьмо

4 сентября 471 г.

Изоп, дорогой! Ты уж прости, но я тебя сделал))

Сейчас тебе восемь, и ты уже, наверное, знаешь, что должен был быть членом Совета. И что ты им не стал.

Ты не Второй.

Когда подрастешь, будешь, пожалуй, социальным работником… Да, так мы и сделаем. А дай-ка я прямо сейчас и распоряжусь на «свой» счет…

…Ну вот и все. Поздравляю с новой специальностью. Они, конечно, малость все обалдели, когда я сказал.

«Работником социоН — у Третьего аж крылья встопорщились. — А что конкретно вас могло бы заинтересовать?»

«Ну, сисадмином, например», — говорю.

«Как это, — говорит. — Как это сисадмином? Вы разве не хотите ка— кую-то достойную должность?»

А я ему — грозно: «И что это недостойного вы видите в должности сисадмина?» А потом вроде как смягчаюсь и говорю: «Ну, может, вы по большому счету и правы. Сисадмином скучно быть. Мне лучше что-нибудь творческое… Соцартом займусь. Картинки там, сувениры, всякие безделушки для интерьера ячеек… Или макеты подарков разрабатывать буду: социо-тортики и букетики к дню рождения… Или даже нет. Лучше буду социо-оружейником. Ага, точно. Разработка и поставка оружия для стрелялок и смертинетников»…

«Может, хотите собственную игру создать?» — «Да нет, — говорю, — зачем собственную. Слишком много ответственности. Устал я, друзья, от ответственности»…

Так что быть тебе оружейником. Между прочим, не самая пыльная работенка. И социально востребуемая. Вон, в «Братстве Огненных Муравьев» лазерные бластеры — просто старье, давно пора заменить. Про «Мегандроктонус» я просто молчу…

Вообще-то сначала я думал сделать тебя Слугой Порядка. Ну вроде как рокировка… Но потом понял: нет. Даже простым планетарником — нет. Никаких ответственных постов в первом слое. Никакой власти. А то, мало ли, у тебя наверняка ведь амбиции, и обиды, и чувство справедливое™ ущемленное… Зачем рисковать? Наворотишь еще, чего доброго, дел. Так что лучше уж сиди себе в социо, пистолеты рисуй. Не вижу смысла рисковать благополучием сына ради твоего удовольствия. В конце концов, мне на тебя наплевать.

Да, наплевать. Ты мне просто никто. Что, удивился, да?

Ведь ты — это я, прямое продолжение меня. Лишь пять секунд тьмы, и я снова живой, бла-бла-бла… Скажи-ка, дружок, ты помнишь хоть что— нибудь про меня? Вот я завтра вытащу из «Ренессанса» все предыдущие автописьма (не оставлять же тебе столько государственных тайн))), оставлю только одно, вот это… Что-нибудь помнишь?

Ты, может быть, помнишь, как мудро я правил в Совете Восьми?

Или что я любил на обед?

Или как пахла моя постоянная женщина, моя трущобная ведьма, пока была молодой? Не помнишь, да? Я скажу тебе: она пахла морской рыбой и имбирем… А потом, как она пахла потом, перед паузой, помнишь? Нет, конечно. Ведь это не ты, не ты, а я вдыхал ту сладкую болотную гниль, которую она источала со стонами…

А может, ты помнишь, как впервые улыбнулся мой сын?

Или ты помнишь, как внуки любили теребить мою бороду?

Ничего ты не помнишь. А без этих самых главных воспоминаний разве ты — это я?!

Да мне плевать на тебя. Как было плевать на моего инка-предшественника. Как ты меня, так я не помнил его. Не знал и не чувствовал. Его Родные были мне совершенно чужими. Восьмилетним мальчишкой — вот таким же, как сейчас ты, — я выгнал из Резиденции его женщин, детей и внуков, И мне было, если честно, плевать, как и где они будут жить дальше…

Все так делают. Все члены Совета, обновляясь, выгоняют из Резиденций «своих» Родных. Кто-то грубо, пинком под зад, кто-то вежливо, уважительно. Кто-то просто без объяснения причин, а кто-то под благовидными предлогами вроде «ремонта фасада главного здания».